«Пиша большинства крестьян - самая скудная и исключительно почти растительная, - говорится в журнале «Народное хозяйство России-» за 1885 г., - картофель, да картофель (т. е. вареный да жареный), да картофельная похлебка с забелкой в скоромный и с постным маслом в постный лень или ши из самой серой капусты с такой же приправой, да в скоромный день немного молока «на верх сыт захлебнуты), как выражается крестьянин, и черный хлеб составляют ежедневную в обед и ужин пищу крестьянина. Завтрак и полдник состоят из ржаной ватрушки с творогом, ржаного пирога с картофелем или репой, а чаше - ломтя черного хлеба с вареным картофелем». А вот как описывает М. Пыляев в книге «Старое житье» расточительство аристократов в царской России: «Граф Мусин-Пушкин, живший за счет своих 40 тысяч крепостных крестьян, удивлял Москву обедами, стоившими огромных денег. На одни конфеты у него тратилось ежегодно 30.000 руб. Расточительность его доходила до того, что он откармливал индеек трюфелями, а телят отпаивал сливками и держал в люльках, как младенцев. Домашняя птица, назначенная на убой, вместо овса получала кедровые и грецкие орехи, а вместо воды сливки и вино».
Для того, чтобы подтвердить или опровергнуть такие заявления, необходимо представлять свидетельства современников.
Свидетелем жизни дореволюционных крестьян в данном посте является граф Л.Н. Толстой (из Полного собрания сочинений в 90 томах, академическое юбилейное издание, том 29)
В первой деревне, в которую я приехал, - Малой Губаревке, на 10 дворов было 4 коровы и 2 лошади; два семейства побирались, и нищета всех жителей была страшная.
Таково же почти, хотя и несколько лучше, положение деревень: Большой Губаревки, Мацнева, Протасова, Чапкина, Кукуевки, Гущина, Хмелинок, Шеломова, Лопашина, Сидорова, Михайлова Брода, Бобрика, двух Каменок.
Во всех этих деревнях хотя и нет подмеси к хлебу, как это было в 1891-м году, но хлеба, хотя и чистого, дают не вволю. Приварка - пшена, капусты, картофеля, даже у большинства, нет никакого. Пища состоит из травяных щей, забеленных, если есть корова, и незабеленных, если ее нет, - и только хлеба. Во всех этих деревнях у большинства продано и заложено всё, что можно продать и заложить.
Из Гущина я поехал в деревню Гневышево, из которой дня два тому назад приходили крестьяне, прося о помощи. Деревня эта состоит, так же как и Губаревка, из 10 дворов. На десять дворов здесь четыре лошади и четыре коровы; овец почти нет; все дома так стары и плохи, что едва стоят. Все бедны, и все умоляют помочь им. "Хоть бы мало-мальски ребята отдыхали", -- говорят бабы. "А то просят папки (хлеба), а дать нечего, так и заснет не ужинаючи".
Я знаю, что тут есть доля преувеличения, но то, что говорит тут же мужик в кафтане с прорванным плечом, уже наверное не преувеличение, а действительность.
"Хоть бы двоих, троих с хлеба спихнуть, -- говорит он. -- А то вот свез в город последнюю свитку (шуба уж давно там), привез три пудика на восемь человек -- надолго ли! А там уж и не знаю, что везти..."
Я попросил разменять мне три рубля. Во всей деревне не нашлось и рубля денег.
Есть статистические исследования, по которым видно, что русские люди вообще недоедают на 30% того, что нужно человеку для нормального питания; кроме этого, есть сведения о том, что молодые люди черноземной полосы последние 20 лет всё меньше и меньше удовлетворяют требованиям хорошего сложения для воинской повинности; всеобщая же перепись показала, что прирост населения, 20 лет тому назад, бывши самым большим в земледельческой полосе, всё уменьшаясь и уменьшаясь, дошел в настоящее время до нуля в этих губерниях.
Нищета же в этой деревне, положение построек (половина деревни сгорела прошлого года), одежд женщин и детей и отсутствие всякого хлеба, кроме как у двух дворов, ужасно. Большей частью испекли последний раз хлебы с лебедой и доедают их -- осталось на неделю или около того. Вот деревня Крапивенского уезда. Дворов 57, из них в 15-ти хлеба и картофеля, рассчитывая на проданный овес купить ржи, хватит средним числом до ноября. Овса многие совсем не сеяли за неимением семян прошлого года. 20 дворам хватит до февраля. Все едят очень дурной хлеб с лебедой. Остальные прокормятся.
Распродается и отдается задаром весь скот и ожигаются постройки на топливо, мужики сами поджигают свои дворы, чтобы получить страховые. Уже были случаи голодной смерти.
Здесь [в деревне Богородицкого уезда] положение бедствующих уже в прежние года, не сеявших овес, опустившихся дворов еще хуже. Здесь доедают уже последнее. Уже теперь нечего есть, и в одной деревне, к[оторую] я осматривал, половина дворов уехала на лошадях в даль побираться. Точно так же же у богатых, составляющих везде около 20%, много овса и других ресурсов, но кроме того в этой деревне живут безземельные солдатские дети. Целая слободка этих жителей не имеет земли и всегда бедствует, теперь же находится при дорогом хлебе и при скупой подаче милостыни в страшной, ужасающей нищете.
Из избушки, около которой мы остановились, вышла оборванная грязная женщина и подошла к кучке чего-то, лежащего на выгоне и покрытого разорванным и просетившимся везде кафтаном. Это один из ее 5-х детей. Трехлетняя девочка больна в сильнейшем жару чем-то в роде инфлуэнцы. Не то что об лечении нет речи, но нет другой пищи, кроме корок хлеба, которые мать принесла вчера, бросив детей и сбегав с сумкой за побором. И нет более удобного места для больной, как здесь на выгоне в конце сентября, потому что в избушке с разваленной печью хаос и ребята. Муж этой женщины ушел с весны и не воротился. Таковы приблизительно многие из этих семей. Но и у наделенных землей крестьян, принадлежащих к разряду опустившихся, не лучше.
Нам, взрослым, если мы не сумасшедшие, можно, казалось бы, понять, откуда голод народа.
Прежде всего он -- и это знает всякий мужик-- он
1) от малоземелья, оттого, что половина земли у помещиков и купцов, которые торгуют и землями и хлебом.
2) от фабрик и заводов с теми законами, при которых ограждается капиталист, но не ограждается рабочий.
3) от водки, которая составляет главный доход государства и к которой приучили народ веками.
4) от солдатчины, отбирающей от него лучших людей в лучшую пору и развращающей их.
5) от чиновников, угнетающих народ.
6) от податей.
7) от невежества, в котором его сознательно поддерживают правительственные и церковные школы.
Заработная плата доведена до минимума. Полная обработка десятины, начиная от первой пахоты и кончая свозом скошенного и связанного хлеба на помещичье гумно, стоит 4 р. за десятину в 2400 кв. саж. и 6 руб. за десятину в 3200 кв. саж. Поденная плата от 10--15 коп. в сутки.
Чем дальше в глубь Богородицкого уезда и ближе к Ефремовскому, тем положение хуже и хуже. На гумнах хлеба или соломы все меньше и меньше, и плохих дворов все больше и больше. На границе Ефремовского и Богородицкого уездов положение худо в особенности потому, что при всех тех же невзгодах, как и в Крапивенском и Богородицком уездах, при еще большей редкости лесов, не родился картофель. На лучших землях не родилось почти ничего, только воротились семена. Хлеб почти у всех с лебедой. Лебеда здесь невызревшая, зеленая. Того белого ядрышка, которое обыкновенно бывает в ней, нет совсем, и потому она не съедобна.
Хлеб с лебедой нельзя есть один. Если наесться натощак одного хлеба, то вырвет. От кваса же, сделанного на муке с лебедой, люди шалеют.
Подхожу к краю деревни на этой стороне. Первая изба -- не изба, а четыре каменные, серого камня, смазанные на глине стены, прикрытые потолочинами, на которых навалена картофельная ботва. Двора нет. Это жилье первой семьи. Тут же, спереди этого жилища, стоит телега, без колес, и не за двором, где обыкновенно бывает гумно, а тут же перед избой расчищенное местечко, ток, на котором только что обмолотили и извеяли овес. Длинный мужик в лаптях лопатой и руками насыпает из вороха в плетеную севалку чисто отвеянный овес, босая баба лет 50-ти, в грязной, черной, вырванной в боку рубахе, носит эти севалки, ссыпает в телегу без колес и считает. К бабе жмется, мешая ей, в одной серой от грязи рубахе, растрепанная девочка лет семи. Мужик -- кум бабе, он пришел помочь ей извеять и убрать овес. Баба -- вдова, муж ее умер второй год, а сын в солдатах на осеннем ученье, невестка в избе с двумя своими малыми детьми: один грудной, на руках, другой лет двух сидит на лавке.
Весь урожай настоящего года -- в овсе, который уберется весь в телегу, четверти четыре. От ржи, за посевом, остался аккуратно прибранным в пуньке мешок с лебедой, пуда в три. Ни проса, ни гречи, ни чечевицы, ни картошек не сеяли и не садили. Хлеб испекли с лебедой -- такой дурной, что есть нельзя, и в нынешний день баба утром сходила побираться в деревню, верст за восемь. В деревне этой праздник, и она набрала фунтов пять кусочков без лебеды пирога, которые она показывала мне. В лукошке было набрано корок и кусочков в ладонь, фунта 4. Вот все имущество и все видимые средства пропитания.
Другая изба такая же, только немного лучше покрыта и есть дворишко. Урожай ржи такой же. Такой же мешок лебеды стоит в сенях и представляет амбары с запасами. Овса в этом дворе не сеяли, так как не было семян весной; картофелю три четверти, и есть пшена две меры. Рожь, какая осталась от выдачи на семена, баба испекла пополам с лебедой и теперь доедают. Осталось полторы ковриги. У бабы четверо детей и муж. Мужа в то время, как я был в избе, не было дома, -- он клал избу, каменную на глине у соседа-мужика через двор.
Третья изба такая же, как и первая, без двора и крыши, положение такое же.
Бедность всех трех семей, живущих тут, такая же полная, как и в первых дворах. Ржи ни у кого нет. У кого пшенца пуда два, у кого картошек недели на две. Хлеб, испеченный с лебедой из ржи, выданной на семена, у всех есть еще, но хватит не надолго.
Народ почти весь дома: кто мажет избу, кто перекладывает, кто сидит, ничего не делая. Обмолочено все, картофель выкопан.
Такова вся деревня в 30 дворов, за исключением двух семей, которые зажиточны.
У С.Г. Кара-Мурзы в книге "Советская цивилизация" тоже есть свидетельства современников:
«Ученый-химик и агроном А.Н.Энгельгардт, который работал в деревне и оставил подробнейшее фундаментальное исследование «Письма из деревни»:
«В статье П.Е.Пудовикова «Хлебные избытки и народное продовольствие» в журнале «Отечественные записки» 1879, № 10 автор, на основании статистических данных, доказывал, что мы продаем хлеб не от избытка, что мы продаем за границу наш насущный хлеб, необходимый для собственного нашего пропитания... Многих поразил этот вывод, многие не хотели верить, заподозревали верность цифр, верность сведений об урожаях, собираемых волостными правлениями и земскими управами... Тому, кто знает деревню, кто знает положение и быт крестьян, тому не нужны статистические данные и вычисления, чтобы знать, что мы продаем хлеб за границу не от избытка... В человеке из интеллигентного класса такое сомнение понятно, потому что просто не верится, как это так люди живут, не евши. А между тем это действительно так. Не то, чтобы совсем не евши были, а недоедают, живут впроголодь, питаются всякой дрянью. Пшеницу, хорошую чистую рожь мы отправляем за границу, к немцам, которые не будут есть всякую дрянь... Но мало того, что мужик ест самый худший хлеб, он еще недоедает. Американец продает избыток, а мы продаем необходимый насущный хлеб. Американец-земледелец сам есть отличный пшеничный хлеб, жирную ветчину и баранину, пьет чай, заедает обед сладким яблочным пирогом или папушником с патокой. Наш же мужик-земледелец есть самый плохой ржаной хлеб с костерем, сивцом, пушниной, хлебает пустые серые щи, считает роскошью гречневую кашу с конопляным маслом, об яблочных пирогах и понятия не имеет, да еще смеяться будет, что есть такие страны, где неженки-мужики яблочные пироги едят, да и батраков тем же кормят. У нашего мужика-земледельца не хватает пшеничного хлеба на соску ребенку, пожует баба ржаную корку, что сама ест, положит в тряпку – соси».
Надо отметить, что достоверная информация о реальной жизни крестьян доходила до общества от военных. Они первыми забили тревогу из-за того, что наступление капитализма привело к резкому ухудшению питания, а затем и здоровья призывников в армию из крестьян. Будущий главнокомандующий генерал В.Гурко привел данные с 1871 по 1901 г. и сообщил, что 40% крестьянских парней впервые в жизни пробуют мясо в армии. Генерал А.Д.Нечволодов в известной книге От разорения к достатку (1906) приводит данные из статьи академика Тарханова Нужды народного питания в Литературном медицинском журнале (март 1906), согласно которым русские крестьяне в среднем на душу населения потребляли продовольствия на 20,44 руб. в год, а английские на 101,25 руб.»
До революции и до коллективизации тот хорошо жил, кто хорошо работал. Лодыри жили в бедности и нищете. На всю нашу деревню из 50 дворов был только один пьяница и дебошир. Он был сапожником.
Крестьянин всегда был сыт, обут и одет. А как иначе? Он же жил своим трудом.
Бедняками у нас были те, кто слабо вел свое хозяйство. В основном это была всякая пьянь, которая не хотела работать. Лентяи, одним словом!
Каждый хороший хозяин имел книгу ведения хозяйства, в которой учитывались все доходы и расходы. Вырученную прибыль крестьянин мог вложить в крестьянские банки, чтобы затем получать от неё проценты.
Старики и старушки с которыми доводилось общаться, рассказывали о прекрасной жизни в деревне перед 1914 годом, соблюдались все православные праздники,т.е. были выходные, еле досыта, одевались хорошо, ко всему тому могу добавить, что так называемых батраков никто не помнил, а помнили о прислугах у богатых, в прислуги попасть было трудно и т.д. Т.е. цифры,цифрами, а живое общение как то всегда показывает другую картину. Жизнь в деревне осложнялась лишь при непогоде (засуха и т.д.), в этом случае действительно подавались в город на зароботки, может и написано эта статья на основании одного из не очень хороших погодных периодов...
Традиционно Россия являлась крупнейшей сельскохозяйственной страной мира и своими продуктами снабжала государства Европы.
Мой дед Павел Антонович был крестьянином. Он родился в 1906 г. в белорусской деревне Клешево. На примере его жизни расскажу вам, как жили крестьяне в СССР. На уроке истории в 4-м классе нам учительница говорила о нелегкой крестьянской доле в дореволюционное время. Приехав с родителями в деревню на каникулы, я, вспомнив эти слова, прямо спросил деда: "Тяжело было жить в царское время? Помещики мучили вас?" Его ответ застал меня врасплох: "Хорошо жили . У нас был хороший пан, и он редко к нам наведывался."
Картина Г.Мясоедова "Страдная пора", 1887 г.
"Хорошая" жизнь крестьян до революции 1917 г.
Крестьянская жизнь все-таки всегда была и легкой, и тяжелой одновременно . Легкой потому, что люди в деревне сами себя обеспечивали, не зависели почти ни от кого. Главное было - иметь достаточно земли. Хочешь сытно перезимовать? Вспаши поле, посади побольше картофеля, тыквы и т. д.; заведи корову, овец, курей, индюков, уток; накоси сена, да побольше, чтобы коровушка зимой не голодала. Хочешь не замерзать зимой? Cруби хорошую избу, сложи большую печь с лежанкой; заготовь дров побольше. А тяжелой она была от того, что слишком много работы у крестьян , причем, с раннего утра. Дед мне рассказывал еще, что полы у них были глиняные , а хату освещали ночью лучинами – длинными щепками, вставленными в специальный металлический зажим под определенным углом, дабы не очень быстро сгорала.
Картина Н.Пимоненко "Сваты", 1882 г. Действительно, в конце 20-х годов всех крестьян стали сгонять в колхозы. Сельские труженики должны были трудиться уже не на себя, а на государство . Была система личных трудодней , по которой, в итоге, давали продуктов меньше, чем селяне производили для себя сами раньше. Дед Павел вспоминал, что у него была лошадь в хозяйстве. При коллективизации ее у него отобрали, а он все равно приходил на колхозную конюшню подкармливать ее. Конюшен в деревне было две. Председатель колхоза велел перевести дедову лошадь в дальнюю, чтобы Павел меньше ходил к ней. Я помню, как всплакнул, узнав о такой глупой несправедливости. В 60-е годы жизнь в деревне стала полегче: провели электричество в хаты, в колхозе появился даже мощный трактор "Кировец" в дополнение к "Беларуси". Дед стал получать пенсию 24 руб. , как инвалид войны, а бабушка – 12 руб. (пенсии горожан в то время были около 60 руб.).
Мои дед Павел с бабушкой Антониной. 1968 г. Обозначу еще, тезисно, как жил в деревне мой дед Павел:
- на трудодни (зарплаты появились у колхозников с 1966 г. );
- на правах крепостного (без паспорта ) до 70-х годов;
- без электричества до 60-х годов ;
- работал на 2 "фронта": в колхозе и на своем огороде ;
- пришлось спиливать яблони в саду , когда был введен налог на плодовые деревья;
- делал сам (вернее, с бабой Антониной) вкуснейшую колбасу из свинины (ничего подобного до сих пор не удалось встретить в супермаркетах!).
Запомнился совет от деда, очевидно, навеянный непростой крестьянской жизнью: "Никогда не ложись спать до заката солнца!"
История российского самодержавия неразрывно связана с крепостным правом. Принято думать, что угнетенные крестьяне работали с утра до ночи, а жестокие помещики только и делали, что измывались над несчастными. Львиная доля правды в этом есть, но и о рабских условиях жизни крестьян сложилось немало стереотипов, которые не совсем соответствуют действительности. Какие заблуждения о крепостных современные обыватели принимают за чистую монету – далее в обзоре.
1. В отличие от прогрессивной Европы в России крепостное право было всегда
Принято считать, что крепостное право в России было чуть ли не с момента создания государства, в то время как европейцы строили в своих странах кардинально другую модель социальных отношений. На самом же деле все обстояло несколько иначе: в Европе тоже было крепостное право. Вот только его расцвет пришелся на период VII-XV вв. В России же в это время подавляющее большинство людей были свободными.
Стремительное закрепощение крестьян началось в XVI веке, когда во главу угла встал вопрос о дворянском войске, воюющем за батюшку-царя и матушку-Русь. Содержать действующую армию в мирное время было делом хлопотным, вот и стали закреплять крестьян за наделами земли, чтобы они работали на благо дворян.
Как известно, освобождение крестьян от рабской зависимости произошло в 1861 году. Таким образом, становится ясно, что крепостное право просуществовало в России чуть больше 250 лет, но никак не с момента образования государства.
2. Все крестьяне были крепостными вплоть до реформы 1861 года
Вопреки сложившемуся мнению, далеко не все крестьяне были крепостными. Отдельным официальным сословием признавались «торгующие крестьяне». У них, как и у купцов, были свои разряды. Вот только если купец 3-й гильдии за право на торговлю должен был отдать в казну государства 220 рублей, то крестьянин 3-й гильдии – 4000 рублей.
В Сибири и Поморье крепостного права не существовало даже как понятия. Сказывался суровый климат и отдаленность от столицы.
3. Русские крепостные считались самыми нищими в Европе
В учебниках истории немало сказано о том, что русские крепостные крестьяне были самыми бедными в Европе. Но если обратиться к свидетельствам современников-иностранцев, живших в России в те времена, оказывается, что не все так однозначно, как может показать на первый взгляд.
Так, например, в XVII веке хорват Юрий Крижанич, который провел в нашей стране около 15 лет, писал в своих наблюдениях о том, что уровень жизни в Московской Руси гораздо выше, чем в Польше, Литве, Швеции. В таких странах, как Италия, Испания и Англия, высшие сословия были гораздо состоятельней русской аристократии, но крестьяне «на Руси жили намного удобнее и лучше, чем в самых пребогатых странах Европы».
4. Крепостные работали не покладая рук круглогодично
Утверждение том, что крестьяне работали, не разгибая спины, довольно преувеличено. За год до отмены крепостного права количество нерабочих дней у крестьян достигло 230, т. е. трудились они всего 135 дней. Такое обилие выходных объяснялось огромным количеством праздников. Подавляющее большинство были православными, поэтому церковные праздники соблюдались строго.
Ученый и публицист А. Н. Энгельгардт в «Письмах из деревни» описывал свои наблюдения относительно крестьянского быта: «Свадьбы, никольщины, закоски, замолотки, засевки, отвальные, привальные, связывание артелей и прочее». Именно тогда была в ходу поговорка: «Пришел сон до семи сел, пришла лень до семи деревень».
5. Крепостные были бесправными и не могли пожаловаться на помещика
В Соборном уложении 1649 года убийство крепостного считалось тяжким преступлением и было уголовно наказуемым. За непреднамеренное убийство помещика отправляли в тюрьму, где он дожидался официального рассмотрения своего дела. Некоторых ссылали на каторгу.В 1767 году Екатерина II своим указом сделала невозможным подавать жалобы от крепостных лично ей. Этим занимались «учрежденные на то правительства». Многие крестьяне жаловались на произвол своих помещиков, но по факту до судебных разбирательств дело доходило очень редко.
Наглядным примером своеволия помещиков считается Правосудие хоть и не сразу, но все-таки настигло кровожадную помещицу.
Сегодня мы расскажем о том, как жили крепостные крестьяне на Руси. В том числе для того чтобы многие кто жалуются на жизнь в наше время, поняли, что время то нынче не такое и плохое…
Перед тем как мы осветим суть крепостного права — давайте представим масштабы.
Перед отменой крепостного права (с 1857 по 1859 год) была проведена 10-я народная перепись.
«Если в целом по России доля крепостных накануне отмены крепостного права составляла 34,39 %, то в отдельных губерниях, например в Смоленской и Тульской, она составляла 69 %. Так, численность населения на указанный период составляла 67 081 167 человек, из них крепостных 23 069 631″.
То есть Русь больше чем на половину была крепостной, причем жили в таком состоянии русские люди несколько веков. Вдумайтесь — люди принадлежали на правах собственности другим людям! Сегодня у нас даже хомячки не принадлежат хозяину…
«Помещичьи крестьяне - крепостные крестьяне, принадлежащие на правах собственности дворянам-помещикам. Являлись наиболее многочисленной среди других категорией крестьянства Российской империи - в 1859 - 23 млн. человек обоего пола.
Крепостное право в России - существовавшая, начиная с Киевской Руси XI века, система правоотношений, вытекавших из зависимости земледельца-крестьянина от помещика, владельца земли, населяемой и обрабатываемой крестьянином.
В Киевской Руси и Новгородской республике несвободные крестьяне подразделялись на категории: смердов, закупов и холопов. В царской России крепостничество широко распространилось к XVI веку, официально подтверждено Соборным уложением от 1649 года, отменено 19 февраля 1861 года (3 марта 1861) царским манифестом».
Историю и исторические понятия знают многие из нас, кто не прогуливал школу. Хотелось бы рассмотреть именно жизненный аспект жизни людей, принадлежавших на правах собственности более знатных особам, а не исторический.
В нашем сегодняшнем мире не укладывается, как вообще возможно такое, что один человек может принадлежать другому и быть ему рабом.
Однако крепостное право, существовавшее на Руси почти 9 веков, 2 века в активной форме, — это реальность, из века в век оно укоренялось, обвивало Русь своими цепкими руками, а вот 150 лет после отмены крепостного права — это еще лишь путь к демократизации, слабенький, некрепкий, где личность человека то превозносится, то обнуляется ниже плинтуса — по инерции, тяготея к историческим корням крепостничества, либо это будет всегда, унижение и превозношение идут рука об руку во все времена и пространства.
Сама суть крепостного права, когда живой человек может на правах собственности будто на бездушный объект (а ведь так было фактически) принадлежать более знатному хозяину, противоречит всем сегодняшним конвенциям о правах человека, конституциям и прочим международным правовым актам. Это немыслимо, чтобы человек на правах скота жил при дворе и принадлежал хозяину словно авто или часть дома.
Однако в той же Библии, Новом Завете — есть понятие «раб», «хозяин», «служение господам»:
«Раб же тот, который знал волю господина своего, и не был готов, и не делал по его воле, бит будет много» (Лк. , 12:47)
«Рабы, во всем повинуйтесь господам (вашим) по плоти, не в глазах (только) служа им, как человекоугодники, но в простоте сердца, боясь бога» (к Фил. , 4:22).
«Слуги, со всяким страхом повинуйтесь господам, не только добрым, но и суровым» (1 Пет. , 2:18).
«Рабы, повинуйтесь господам (своим) по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу» (к Еф. , 6:5).
Да и все мы рабы Бога… согласно христианству. Более того — ряд историков, исследователей склонялись к тому, что крепостное право в разных его проявлений на Руси — это издержки русского характера, это норма, это в крови русского человека, так всегда было и будет — одни служат другим, а знать должна заниматься образованием, реализацией власти, в общем, быть «белоручками» и «зазнайками». И если этого нет — общество ищет альтернативы и загоняется в угол отсутствием привычной системы. То есть привычная система для нашего общества (хоть нам и сложно это принять) — это когда есть слуги и есть господа.
И тотальная демократизация, когда, простите, кухарке дают власть, а она только и может что пересолить борщ, превращая это в революцию необразованных слоев — принесет только зло. Но народ, не привыкший к власти, словно Адам и Ева в Эдеме, падок на льстивые зазывы и обещания быть равными Богу, вкусив запретный плод, поверив в то что и они смогут править миром и быть свободными наравне с господами. Кто-то даже сравнивал отмену крепостного права с пришествием Христа и провозглашением Нового Завета после Ветхого, когда простым смертным дали возможность спасения (свободы).
Но сегодня же есть такая каста как «обслуживающий персонал, рабочий класс, гувернантки, няни, дворники, помощницы по хозяйству, сиделки и прочие. То есть, получив свободу, не все подались в знатные господа, не все занялись интеллектуальным трудом, образованием. Но в чем разница? Те кто моют полы, согласно нынешним законам, личность и никто не вправе этого отнять у человека. За убийство любого человека предусмотрено уголовное наказание, а не штраф, и никто не может делать рабом другого, и владеть человеком на правах собственности.
На самом деле в вопросе крепостного права не все так просто, нельзя однозначно сказать, что крепостное право это зло. Злом былом самоуправство и наглость, цинизм помещиков, дворян, издевавшихся над подневольными, убийства и жестокое обращение с последними, обесценивание жизни слуги и право собственности на эту жизнь, а само по себе крепостное право как работа одних, менее образованных людей и более трудолюбивых, на других, зажиточных и умных — не зло.
Ведь таким образом одни имели работу, а другие содержали свои поместья в хорошем состоянии, занимались образованием и правлением. Но человеческая природа, склонная к неуемной власти, к вседозволенности по причине безнаказанности — не смогла помещикам дать возможность относиться к своим слугам как к людям, с уважением. Крепостных, а крепостное право на Руси особенно активно процветало в 16-17-18 века, стало возможно со временем не только продавать, покупать, наказывать, бить плетьми, но и убивать, насиловать….
В 1765 году помещики получили право ссылать крестьян на каторгу, а в 1767 году жалоба крепостного на помещика стала уголовным преступлением, теперь по закону хозяин мог не только убить крепостного, все остальное было можно. К концу столетия дворяне (1 % от всего населения) владели 59 % всех крестьян. Образованный и знатный род считал крестьян чуть ли не животными и вообще не людьми, неразумными созданиями.
Рекомендация по образу жизни для крестьян в 1942 году были такие: подъем в 4 часа утра, весь день работать до 20-21 часу, по субботам баня, по воскресеньям церковь, избегать лени поскольку она приводит к разбоям и воровству. (информация из документального фильма)
Самое суровое наказание за убийство крепостного штраф (около 5 гривен), перед отменой КП он составлял несколько рублей, а уж наказание плетьми — это была реальность, каждодневная, будничная, пороли, били за плохо вымытые полы, провинность и просто так.
Учитывая, что жизнь крестьянина по сути равнялась нулю, убить помещики своих слуг не боялись, и если и убивали — это было устрашающей и превентивной мерой для остальных.
Вспомним чего стоил террор Салтычихи — Салтыковой Дарьи Николаевны, помещицы, барыни в 18-м веке «прославившейся» издевательствами над крестьянами, пусть даже он излишне приукрашенный, однако таких Салтычих на самом деле было много, не все они стали известны своими злыми делами…
Насиловать, убивать крестьян было нормой.
Говорить правду о беспределе помещиков и гнете крепостных тогда решались единицы. А царицы и цари нередко, во избежание народного бунта, предпочитали дать просимое знатному народу, потому ужесточение отношения к крестьянам — закономерный итог «поблажек» дворца для знати. Говорить правду поперек воли дворца каралось. Потому всех кто даже пользовался авторитетом и пытался осветить реальность крепостничества так или иначе обесценивали.
Пример тому — Радищев с „Путешествием из Петербурга в Москву“. Великая книга, смело описывавшая крепостные нравы и жестокость помещиков тех времен (1790), была так оценена по наставлению императрицы: «Картины бедствия крестьян, описанные Радищевым в „Путешествии из Петербурга в Москву“, - следствие помрачения рассудка автора, искажающего восприятие социальной действительности».
Радищева приговорили к смертной казни, несмотря на то что он пользовался авторитетом и сам был знатного рода, однако в последний момент заменили приговор на 10-летнюю ссылку в Сибирь, а его литературные творения были признаны лишенными здравого смысла и покушающими на честь государеву.
Крестьянину лучше при помещике! И нигде такой «сладкой» жизни нашему русскому подневольному человеку не будет как с помещиком! И у наших русских крепостных не жизнь, а рай. Это девизы и лозунги императрицы и всего ее кружения тех времен.
Крестьянам вбивалось в головы что лучшей жизни они нигде не найдут, да и возможности искать ее у несчастных не было, где ж тут: подъем в 4 утра, до 9 вечера работа, если что грешное на ум взбрело или появился ропот на помещика — значит. мало работы было, надо больше себя загружать, если избил хозяин — за дело, лучше работать надо было.
Если купец разорялся - его слуг могли продавать с аукциона, нередко всю семью разъединяли и они не могли видеться, что было для них большой трагедией. Молодых девиц часто насиловали их хозяева, однако жаловаться на это было нельзя, поскольку считалось, что даже путем насилия, но девушка исполнила волю господина.
На сайте медуза.ру, в статье «Это рабство? Крестьян можно было бить? Стыдные вопросы о крепостном праве» — есть калькулятор стоимости потенциальных крепостных «сколько бы вы стоили до 1861 года». (с 1799 по 1802 год)
Например, крепостного в начале 19-го века можно было купить за 200-400- рублей рублевыми ассигнациями.
В основном крестьяне были бедными, крайне редки случаи нормальной, средней по материальным меркам, жизни крепостных. Однако история говорит о таком крестьянине как Николай Шипов, разбогатевший на перегонах стад овец и писавший на лоне спокойствия литературные мемуары.
Да, кстати. 1861 год - не конец мытарств крепостных. Крестьяне по-прежнему остались зависимы от крестьянской общины, которая «регламентировала их хозяйственную деятельность, часто запрещала переезжать (из-за круговой поруки в платеже податей и выкупных платежей) и так далее.
Получить землю в настоящую личную собственность и оставить ее в наследство своим детям стало возможным только после закона 14 июня 1910 года».
Спустя около 150 лет от отмены крепостного права, когда людям дали свободу, прошлое воспринимается современным поколением как исторические зверства, о которых можно снимать кино либо как неправдоподобные события, излишне приукрашенные. И наша сегодняшняя жизнь, ее уровень - часто нам кажется тупиковыми, мол, беспредел везде, коррупция. Сильные мира сего гнобят слабых и т. д., зарплаты маленькие, перспективы плачевные…
Что касается трагедий, войн, уносящих жизни людей - это всегда страшно, независимо от времени в которое люди живут. Но уклад жизни, уровень перспектив во времена крепостного права, возможность быть личностью а не букашкой сегодня и тогда - несравнимы.
Почему матросы из крестьян не были подвержены морской болезни? Когда слово «квашня» было скорее похвалой, нежели оскорблением? Как ухват для вытаскивания горшков из печи помог ополченцам в 1812 году, а коромысло — одной крепкой бабе, встретившей татаро-монголов на Почайне? Ответы на все эти непростые вопросы можно найти в нашем занимательном словаре предметов крестьянского быта, вышедших из употребления.
Валёк – не праздник 14 февраля, а массивный, изогнутый кверху деревянный брусок с короткой рукояткой. Служил для обмолота льна и для выколачивания белья во время стирки. Изготавливали вальки из липы или берёзы и украшали резьбой и росписью. Валёк считался прекрасным подарком от жениха невесте – парни как бы поощряли девушек на дальнейшие трудовые подвиги, вытачивая вальки в форме женской фигуры, или с отверстиями, куда помещались камешки и горошины. При работе они издавали журчащие звуки, услаждая слух трудящихся.
«Полоскальщицы», Ф.В. Сычков (1910 г.)
Ендова – деревянная или металлическая чаша в виде ладьи с носиком для слива. Использовалась для разлива напитков на пирах. Иная ендова спокойно вмещала ведро браги, ведь бражка-то по тем временам была слабоалкогольным напитком!
«Хлеб, соль и братина», В.Ф. Стожаров (1964 г.)
Жернова. Можно подумать, что жернова располагались только на мельницах. На самом же деле этот громоздкий предмет был в каждой избе. Не ехать же на мельницу ради мешочка муки? Не так уж прост был этот предмет. Поверхность его разделена желобками, чтобы обеспечить постепенное ссыпание готовой муки из-под жерновов. Кроме того, историки утверждают, что жернова были изобретены раньше колеса и в какой-то степени послужили их прообразом.
Зыбка – предназначалась для . Небольшой короб подвешивался прямо к потолку, к центральному брусу-матице, с помощью гибкой жерди-очепа. Вероятно, что зыбка, да ещё традиционная крестьянская забава – качели — «воспитывала» у ребенка отличный вестибулярный аппарат. Замечалось, что матросы из крестьян не были подвержены морской болезни и не боялись высоты.
С. Лобовиков (начало XX века)
Лавки. Вообще-то, вся обстановка крестьянской избы состояла из лавок, протянувшихся вдоль стен. В красном углу, под божницами, располагалась «красная» лавка – на ней сидели только особо почётные гости, священники, например, или брачующиеся в день свадьбы. На лавке у входа работал и отдыхал хозяин, лавка против печи предназначалась для прях. Ночью лавки служили : старики на печи, дети – на полатях.
«Красный угол в избе», М.В. Максимов (1869 г.)
Лубок. Крестьянский быт, в котором все было строго практично, нуждался и в украшении. Нельзя же жить без ! И эстетика приходила в деревню в самом доступном воплощении. Лубки, печатные листы назидательного, исторического или юмористического содержания, можно было купить на ярмарке или у разносчика. Простые, яркие картинки сопровождались текстом, иногда в стихах. В сущности, это были комиксы.
Квашня – деревянная кадушка для замешивания теста. Признавалась предками не просто предметом быта, а живым существом высшего порядка. Самые дорогие и лучшие квашни долбили из ствола дуба. Тесто, подошедшее в дубовой квашне, было особенно воздушным – секрет заключался в низкой теплопроводности стенок. А на стенках кадушки со временем образовывался белый налёт — плесневые грибки, которые обладали способностью заживлять раны.
Коромысло – толстая изогнутая дугой деревянная палка с крючками или выемками на концах. Предназначалось для носки вёдер с водой. Оно удобно ложилось на плечи, а ведра не расплёскивались при ходьбе. Коромысла украшали резьбой и росписью. Считается, что именно коромысло вырабатывало в славянских девушках плавную походку и хорошую осанку. Кроме того, коромыслом можно было хорошенько огреть кого-нибудь несимпатичного. По свидетельству историков, во время осады Новгорода полчищами татаро-монголов, одна крепкая девушка на реке Почайне так отходила татар коромыслом, что те струсили и сняли осаду.
Кросно (кросны) – деревянный ткацкий стан, который занимал много места в избе. На нём женщины ткали полотно. Украшать его принято было солярной (солнечной) символикой, ведь сотканная одежда грела всю семью. Сейчас станы – удел редких мастериц, которые за свою работу ломят чудовищную цену.
с. Верхне-Усинское Усинского пограничного округа, 1916 г.
Кузов – то, в чём медведь в сказке нёс Машу, внушительный короб, сплетённый из лыка и бересты. Носили за плечами, как туристические рюкзаки. Видом очень похоже, и так же болтается сбоку какое-нибудь ведёрко.
Полати – полка под потолком, идущая от печи и над . Обычно там обитали дети, которых в избах предков было немало. Это было самое теплое место в избе. Там же и сушились всякие предметы, предназначенные к просушке. «Нет перинки, нет кровати, да теплы в избе полати» — писал поэт Некрасов.
«В избе», Н.Л. Эллерт (1890-е г.)
Помело – пучок травы, предназначенный для очистки шестка и пода печи перед стряпней. Нынче помело путают с метлой и веником. А вот в прежние-то времена хозяйка, подметающая помелом пол, или, напротив, веником – печь, подвергалась общественному остракизму. Это было как половой тряпкой вымыть обеденный стол. Кроме того, считалось, что домашний дух может на это сильно обидеться и наказать неряху всякими домашними неприятностями. Помело вязалось из полыни, которой везде полно, а раз в году, в четверг на Страстной неделе, хозяйки мастерили помело из можжевельника или еловых веточек. Четверговое помело, по поверью, способно было отпугнуть черта, если нечистому вздумается сунуться в печную трубу.
«Крестьянская изба», В.М. Максимов (1869 год)
Поставец – стол, он же и буфет. В отличие от обеденного стола стоял не в красном углу, а рядом с печкой, и был выше – для того, чтобы женщине удобнее было готовить. Предки тоже кое-что понимали в ! Внутрь поставца помещали разнообразную утварь.
Ступа – выдолбленная из берёзового или осинового ствола утварь для изготовления и размельчения льняного и конопляного семени. При толчении в ступе зерно освобождается от оболочки и частично размельчается. К ступе относились очень серьезно, она считалась предметом инфернальным и приближенным к потустороннему миру. В ступе летала баба Яга – славяне помнили, что когда-то хоронили своих предков в долбленых овальных гробах, точь-в-точь похожих на ступу…
Сундук. Кто же не знает, что такое сундук? Но этот удобный древнейший предмет интерьера совершенно ушёл из употребления. Как жаль! Там можно было хранить много вещей, на сундуке можно было , в замки сундука встраивали музыкальный механизм… И выспишься, и музыки наслушаешься, и скарб домашний припрятан. А как иной сельский живописец его разрисует поучительными сюжетами – и глаз не отведёшь!
Укладка – не имеет отношения ни к причёске, ни к . Укладка – почти то же, что и сундук, и многие их путают. Милые мои, надо же понимать разницу! В сундуке что? Пять сарафанов алых, да один синий, рубашек дюжина, бабушки покойной панёва, кафтан, да сапоги худые. Тряпки то есть, их и закрывать не надо – кто на это добро польститься? А укладка – дело другое. Укладка – тайный сундучок с хитрым замочком, деньги там хранятся. В общем – сейф, только примитивный.
Ухват – стальная рогатина на длинной палке. Предназначался для вытаскивания горшков из печи. Ухватов в хозяйстве могло быть несколько, по диаметру горшков. Кроме того, ухват, по свидетельству Л. Толстого, сыграл важную роль в народной войне 1812 года, будучи взят на вооружение ополченцами. И это не шутка — между прочим, боевой ухват был известен с давних времён. А бытовой ухват от боевого ничем не отличается. Теперь ухват заменён рукавичками и прихваточками. А ну как француз на нас опять попрёт – прихватками будем отмахиваться?
Хлебная лопата – когда в каждом доме пекли хлеб и пироги, при печи необходима была широкая деревянная лопата на длинном черенке. Хлебную лопату делали из целого куска дерева, точнее, липового, осинового или ольхового ствола. Даже у бабы Яги была такая – на ней она едва не испекла Лутонюшку, но сама оказалась в дурах.
Щенник – горшок для щей. От кашника (горшка для каши) отличался только названием.
Небогат был быт русского крестьянина, даже скуден. А всё же жили люди, радовались чему-то, свадьбы играли, и какие песни пели, какие сказки рассказывали. Значит, и в самом деле – счастье лучше богатства.
Алиса Орлова